В России пока нет памятника «рыцарям морских глубин» времен Первой мировой

В годы Первой мировой войны воюющее человечество освоило еще одну стихию, в которой надеялось одерживать решающие победы - подводное пространство, гидрокосмос. В подводных лодках была реализована вековая мечта военного люда о шапке-невидимке. Кто из полководцев не мечтал наносить грозные удары, оставаясь незамеченным для противника, а значит и неуязвимым? Так на заре XX века в истории войн появилось практически невидимое оружие - подводные лодки.

Я стою на старом бетонном причале финского порта Гангэ. Именно отсюда уходили в море русские подводные лодки в свои самые первые боевые походы. Тогда, в 1914-м, как, впрочем, и сейчас Гангэ, известный у нас благодаря исторической победе русского флота над шведами, как Гангут, был уютным курортным городком. И мало кто знал, что здесь базировался 1-й дивизион подводных лодок, куда входили вполне современные и грозные по тем временам субмарины «Барс», «Вепрь» и «Гепард». По ту сторону Финского залива, в Ревеле, стоял 2-й дивизион («Тигр», «Львица» и «Пантера»). Оба дивизиона входили в дивизию подводных лодок Балтийского моря, главная задача которой была прикрыть морские подступы к столице империи.

До начала мировой войны ни у одной из морских держав не было реального опыта боевого применения подводных лодок. И потому тактика их действий была весьма примитивна.

С началом войны предполагалось вывести подводные лодки в Финский залив, расставить их на якорях в шахматном порядке и ждать приближения противника. В бой вступает та лодка, вблизи которой будут проходить корабли противника.

По сути, это было своего рода подвижное минное поле, начиненное людьми и торпедами.

В 1909 году преподаватель Морской академии лейтенант (впоследствии известный военный теоретик, контр-адмирал) А.Д. Бубнов писал, что лодки в будущей войне будут нести позиционную службу у своих берегов, "как своеобразные минные банки... Единственное их преимущество, по сравнению с обыкновенными минными банками, заключается в том, что их почти невозможно снять с позиции до прихода эскадры, но зато корабль имеет против их оружия - сети, которых он не имеет против мин заграждения".

Именно так и встретили подводники 1-го дивизиона начало войны: вышли в Финский залив и стали на якоря, поджидая противника. А ведь два года назад, в 1912-м, русские подлодки принимали участие во флотских маневрах на Балтике и успешно атаковали дозор крейсеров, прорвав охранение из миноносцев. Тем не менее, об атаке движущейся цели и о действиях против торговых судов тогда всерьез почти никто не задумывался. Считалось, что в лучшем случае подводной лодке удастся атаковать вражеский корабль, стоящий на якоре. Именно так германская субмарина U-9 потопила за несколько часов сразу три английских крейсера в Северном море: «Хог», «Абукир» и «Кресси». Те стояли на якорях в открытом море без охранения. И немецкие подводники, как в тире, поочередно торпедировали все три корабля. Это была серьезная заявка на то, что отныне в борьбе на морях появилось новое грозное оружие - подводная лодка. Его коварную мощь испытали на себе и русские моряки в первый же месяц войны. На подходе к Ревелю был торпедирован крейсер «Паллада». На нем сдетонировали артпогреба и корабль затонул за считанные минуты. В живых не осталось никого. На подводные лодки стали смотреть как на полноценные боевые корабли, и очень скоро тактику поджидания противника сменили на активные действия: рейды к берегам противника и охоту за его кораблями. Так, уже 7 сентября подводная лодка «Акула» под командованием лейтенанта Николая Гудима вышла в поход к Дагерорту на поиск противника. Командир не спешил с возвращением в базу и на свой страх и риск двинулся к берегам Швеции, откуда регулярно ходили транспорты с рудой для Германии. На следующий день сигнальщик обнаружил двухтрубный германский крейсер «Амазон». Его охраняли два миноносца. Гудим дал залп с дистанции в 7 кабельтовых, но немцы успели заметить след торпеды и ушли за остров Готска-Санде. Так прошла первая атака русских подводников на Балтике.

И если в 1914 году русские подводники успели до зимнего ледостава совершить всего 18 походов, то уже в следующем - почти в пять раз больше. К сожалению, по-настоящему боевой счет открыть не удалось. Ни одна из торпедных атак 1915 года не увенчалась успехом. Дело в том, что русские торпеды не выдерживали погружения на большую глубину. Тем не менее, подводники захватили два вражеских парохода с грузом.

«Первая половина кампании 1915 года, - как свидетельствует участник событий боевой морской офицер, историк флота А.В. Томашевич, - характеризуется весьма активными действиями русских подводных лодок против германского флота, имевшего целью закупорку выходов русского флота в Балтийское море. Русские подводные лодки захватили несколько кораблей противника и своим присутствием оказали большое влияние на ход операций германского флота, сорвав этим ряд его операций. В результате, противник не мог развернуть намеченный план операций в северной части Балтийского моря».

Это был год, когда командиры русских подводных лодок в боевых условиях с полного нуля вырабатывали тактику подводных атак, маневрирования, разведки. Ведь не было никаких боевых документов, кроме инструкции позиционной службы. Опыт давался смертельным риском и отчаянной храбростью.

Вахтенный офицер подводной лодки «Волк» лейтенант В. Подерни писал: «Мы, офицеры, по виду спокойно сидим в кают-компании и лишь изредка перекидываемся фразами. У каждого из нас работает мысль в одном и том же направлении: хочется все обдумать, принять во внимание и учесть всевозможные случайности. Каждый предлагает какую-нибудь комбинацию. Говорим намеками, одной-двумя фразами, но мысль становится каждому сразу понятна. Глядим в карту, и командир, собирая все мнения, ни одного не оставляет неразобранным, не подвергнутым всесторонней критике. Какая чудная и совершенная школа! Теория тут же проверяется практикой, и какой практикой! Ум человеческий изощряется до предела. Приходится помнить, что на карту ставится своя и много других жизней. Несчастие может произойти от малейшей оплошности человека. Нечего и говорить о механизмах: неисправность их или просто плохое действие угрожает серьезными последствиями. И потому-то они подвергаются постоянным осмотрам и проверкам».

30 апреля 1915 года подводная лодка «Дракон» под командованием лейтенанта Н. Ильинского обнаружила немецкий крейсер в охранении миноносцев. Лодка также была обнаружена и подверглась артиллерийскому обстрелу и преследованию. Искусно уклоняясь, командир «Дракона» в это время направлял лодку не на отрыв, а на курс сближения, с тем, чтобы определить элементы движения главной цели и атаковать ее, для чего ухитрялся несколько раз поднимать перископ. Он избежал опасности тарана и в то же время выпустил торпеду по крейсеру. В лодке явственно слышали взрыв. Через некоторое время, всплыв снова на перископную глубину и обнаружив другой крейсер, Ильинский атаковал и его. Торпеда прошла вблизи корабля, что заставило его уйти из этого района.

Чуть позже - в мае - Балтийский флот облетела весть о дерзкой атаке германской эскадры подводной лодкой «Окунь». Ею командовал один из первых офицеров-подводников лейтенант Василий Меркушев. Находясь в море, он встретил 10 немецких линкоров и крейсеров, шедших под охраной миноносцев.

Это была почти самоубийственная атака. Но Меркушев прорвал линию охраны и лег на боевой курс, выбрав один из самых крупных кораблей.

Но с линкора заметили перископ и тут же, дав полный ход, тяжелый корабль пошел на таран. Расстояние было слишком мало, и гибель «Окуня» казалось неминуемой. Все решали секунды.

«Боцман, ныряй на глубину 40 футов!». Едва Меркушев успел отдать эту команду, как лодка стала валиться на борт - линкор подмял ее под себя. Только хладнокровие командира и отменная выучка экипажа позволили вывернуться из-под днища дредноута и уйти на глубину с погнутым перископом. Но даже в таком положении «Окунь» успел выпустить две торпеды, причем ясно был слышен взрыв одной из них. Немецкий флагман, не желая рисковать большими кораблями, почел за благо вернуться в базу. Выход эскадры был сорван! «Окунь» пришел в Ревель с согнутым «глаголем» перископом. Но пришел. За эту лихую атаку лейтенант Меркушев был награжден Георгиевским оружием.

Итак, уже в 1915 году штаб командующего морскими силами Балтийского моря признавал: «Теперь, при обсуждении будущих операций, в основу всего приходится класть свойства подводных лодок».

Но вернемся в Гангэ… Когда-то в местных замках обитали рыцари… Спустя столетия, в разгар Первой мировой войны сюда снова пришли рыцари - рыцари морских глубин. У большинства офицеров этого отряда русских подводников в фамильных дворянских гербах и в самом деле были рыцарские шлемы, как, например, у старшего офицера подводной лодки «Волк» мичмана Александра Бахтина: «Щит увенчан… шлемом с дворянскою на нем Короною на поверхности, которой видно черное орлиное крыло…» - гласит древний «Гербовник». Или в фамильном гербе жены мичмана Бахтина - Ольги Букреевой - щит увенчан такой же короной с воздетой рукой, закованной в доспехи. В руке - черный меч…

Впрочем, даже если бы у них и не было этих дворянских регалий (за которые им пришлось потом горько поплатиться), они все равно были рыцарями - по духу своему, по душевному складу…

Когда подводная лодка «Гепард» уходила в свой последний поход, офицеры преподнесли жене своего товарища корзинку с белыми хризантемами. «По ним вы узнаете, что мы живы и у нас все хорошо. Ведь они не завянут до нашего возвращения…». Хризантемы стояли долго. Они не завяли даже тогда, когда вышли все сроки возвращения «Гепарда» домой. Они стояли у Ольги Петровны даже тогда, когда в приказе по дивизии подводных лодок экипаж «Гепарда» объявили погибшим… А Бахтина судьба хранила, готовя его для славных дел.

Именно ему и его сотоварищам по подводной лодке «Волк» удалось открыть боевой счет балтийских подводников, а потом, в 1919 году, и боевой счет советских подводников (красный военмор Бахтин командовал тогда «Пантерой»).

К началу 1916 года на вооружение русского подводного флота поступили новые торпеды улучшенного качества и новые подводные лодки. 15 мая из Ревеля подводная лодка "Волк" вышла в поход к берегам «шведского Манчестера» - порта Норчепинга. Это был первый поход для экипажа, который никогда еще не попадал в боевые переделки, и потому командир корабля старший лейтенант Иван Мессер был предельно строг и осторожен.

В районе боевого патрулирования «Волк» выследил немецкий транспорт «Гера», груженый шведский рудой, и потопил его, соблюдая все нормы тогдашнего международного права - то есть всплыли, дали возможность экипажу покинуть судно на шлюпках, а уж потом торпедировали.

Чуть позже русские подводники остановили еще один немецкий пароход - «Калга». Несмотря на то, что поблизости был замечен перископ вражеской подводной лодки, старший лейтенант Мессер попытался остановить судно предупредительными выстрелами из пушки. Но «Калга», едва стрельба прекратилась, прибавила ход. Торпеда, метко выпущенная «Волком», попала, как говорят моряки, «под трубу». Судно стало тонуть, но экипаж успел сесть в шлюпки. «Волк» поспешил на перехват третьего немецкого парохода - «Бьянка». Ее капитан не стал искушать судьбу, быстро выполнил все требования. Едва от борта отвалила последняя шлюпка, как торпеда подняла столб воды и дыма. На судне заклинило гудок, и «Бьянка» уходила под воду с протяжным воем… Подошедшие шведы подбирали людей из шлюпок. Немцы надолго задержали выход своих судов из шведских портов. Старший лейтенант Иван Мессер успешно решил задачу по прерыванию коммуникаций противника. Так за один поход «Волк» добыл рекордный за полтора года войны тоннаж. Где можно найти девушку с приятной внешностью, хорошей фигурой, привлекательными гениталиями и отсутствием комплексов – конечно, в интернете, нацелены на минимизацию любых негативных ситуаций, что полностью оправдывает наличие в анкетах только реальных фотографий.

Вот как описывает один лишь эпизод этого рейда лейтенант Владимир Подерни:

«…Взявши свертки карт, немецкий капитан отвалил от борта и пошел к нам. Когда он достаточно отдалился от парохода, мы, нацелившись, выпустили мину.

На поверхности воды сразу обозначилась резкая белая полоса, все растущая по направлению к пароходу. Немцы тоже ее заметили и привстали на шлюпках, наблюдая последние минуты своего парохода.

Этот момент приближения мины к своей цели особенно волнует и даже, я бы сказал, доставляет какое-то острое наслаждение.

Что-то могучее, почти сознательное, дорогое и артистическое по своему выполнению, со страшной быстротой мчится на врага. Вот «оно» уже близко, но пароход еще идет невредимый и исправный — он еще жив, вполне здоров. В нем вертится точно пригнанная машина, идет пар по трубам, трюмы аккуратно нагружены грузом, во всем виден человеческий гений, приспособивший и подчинивший себе эти силы для преодоления стихии. Но вдруг страшный взрыв другого, еще более сильного оружия, изобретенного для борьбы между людьми,— и все кончено! Все смешалось: рвутся стальные листы, лопаются под давлением железные балки, образуется громадная пробоина, и вода, отвоевывая свои права, добивает раненого и поглощает в бездне своей гордое произведение рук человеческих.

Раздался взрыв,— поднялся столб воды и черного дыма, полетели в воздух осколки различных предметов, и пароход, сразу сев кормой, начал свою агонию.

Я видел, как в этот момент немецкий капитан, бывший на шлюпке, отвернулся и закрылся рукой. Может быть, он опасался, что в него попадут кое-какие осколки? Но нет, шлюпка была далеко от парохода; мы, моряки, понимаем, что значит видеть гибель своего корабля.

Через семь минут после взрыва котлов пароход, вставши на дыбы носом кверху, стремительно пошел ко дну. Море, сомкнувшись над местом гибели, по-прежнему приветливо рябилось, блестя на солнце.

Разумеется, не всегда подводные походы проходили бескровно. Лейтенант Александр Зернин вел подробнейшие дневники своих походов. Летом 1917 года он записал в свою тетрадь:

«Я проснулся от того, что мне на голову вылился чайник, поставленный кем-то на штурманском столе. Вслед за ним посыпались книги, протрактор, циркуля, линейки и прочая штурманская принадлежность. Я немедленно вскочил и, чтобы удержаться на ногах, должен был ухватиться за буфетный шкап, из которого уже сыпалась плохо закрепленная посуда. Лодка с сильным уклоном на нос уходила на глубину. Обе створки двери в центральный пост распахнулись сами собой, и я увидел каскад воды, лившейся из выходного люка через боевую рубку в центральный пост. Позади меня, у противоположной двери, два пленных капитана с открытыми ртами и бледными, как полотно, лицами, смотрели перед собой.

— Электромоторы полный вперед! — нервно кричал командир. — Неужели не готово? Скорей!

Несколько вымокших насквозь людей спрыгнуло вниз. Входную крышку, захлестнутую полною, закрыли с трудом, когда она уже была под водою. Около дизелей суетились мотористы и, едва сохраняя paвновесие, разобщали муфту, соединявшую во время зарядки дизеля с электромоторами. В этот момент странное жужжанье пронеслось вдоль всей лодки и, пройдя над погруженным носом, перешло с одного борта на другой.

— Электромоторы полный вперед!.. — возбужденно крикнул командир, и электрики, давно сжимавшие рубильники в своих руках, замкнули их на полный ход.

Минный машинист Бирюков, стоявший у переводной муфты, сделал в этот момент последний ее поворот и хотел вынуть рычаг из гнезда. Разобщенная муфта уже завертелась на валу, и рычаг с размаху ударил Бирюкова по животу. Он упал, не успев крикнуть, но, успев все же выдернуть злополучный рычаг, который, оставшись на месте, мог бы сорвать все движение. Лодка, забрав ход, наконец, выровнялась на глубине, а через минуту над нашей головой, бурля винтами, проскочил немецкий миноносец.

— Погружайся на 100 фут, — приказал командир горизонтальным рулевым. Завыли рулевые моторы, и стрелка глубомера стала падать вниз под жадно устремленными на нее взорами столпившихся в центральном посту людей. Перейдя за назначенный предел, она медленно вернулась на указанную цифру и лодка пошла на стофутовой глубине.

Лежавшего без чувств Бирюкова перенесли на его койку и осмотрели. По признакам, не оставлявшим сомнения, фельдшер определил кровоизлияние в животе, грозившее неминуемой смертью. Некоторое время спустя Бирюков застонал и пришел в сознание. Несчастный просил все время пить и очень хотел молока. Ему разводили в воде консервированное, стараясь создать иллюзию настоящего. Он имел силы пройти несколько раз, сгорбившись и спотыкаясь, под руку с фельдшером в гальюн, но вскоре слег и, простонав еще сутки, умер в следующую ночь.

Обернув Андреевским флагом, его оставили лежать на своей койке, затянув ее простыней. Командир не хотел воспользоваться правом опустить его в море, а решил довезти до Ревеля, чтобы предать земле со всеми почестями, подобающими герою».

Немало героических дел совершили офицеры-подводники Черноморского флота. Подводная лодка «Тюлень» под командованием старшего лейтенанта Михаила Китицына 1 апреля 1916 года торпедировала австро-венгерский пароход «Дубровник». В конце мая та же лодка, крейсируя у болгарских берегов, уничтожила четыре парусные шхуны противника, а одну шхуну доставила на буксире в Севастополь. За успешную разведку у берегов Варны и по совокупности всех побед Китицын, первым из русских подводников, был награжден орденом Св. Георгия. А затем получил и Георгиевское оружие за бой с вооруженным неприятельским пароходом «Родосто», который он сумел захватить и привести в Севастополь как трофей.

Михаил Александрович Китицын признан одним из самых результативных подводников Российского императорского флота: одержал 36 побед, потопив суда общей валовой вместимостью 8973 брутто-регистровых тонны.

После революции герой-подводник выбрал Белый флот. Скончался в 1960 году в штате Флорида.

Вслед за «Тюленем» и подводная лодка «Морж» захватила и привела в Севастопольский порт турецкий бриг «Бельгузар», направлявшийся в Константинополь. Осенью подводная лодка «Нарвал» атаковала турецкий военный пароход водоизмещением около 4 тысяч тонн и принудила его выброситься на берег. По нескольку вражеских судов было на боевом счету подлодок «Кашалот» и «Нерпа».

Вечером 27 апреля 1917 года «Морж» вышел из Севастополя в свой последний боевой поход. Его командир старший лейтенант А. Гадон задумал предерзкое дело: скрытно войти в пролив Босфор и потопить там германо-турецкий линкор «Гебен». Однако сделать это ему не удалось. Лодку засекли с береговой батареи Акчакоджа и обстреляли из орудий. Турецкие артиллеристы докладывали, что наблюдали облако дыма над рубкой русской субмарины. Но точные обстоятельства гибели «Моржа» не известны до сих пор. По одной из версий - лодка подорвалась на минном заграждении перед входом в Босфор. Море выбросило трупы нескольких подводников. Немцы похоронили их на территории дачи русского посольства в Буюк-Дере. (Автору этих строк довелось открывать в 90-е годы скромный памятник подводникам «Моржа» в Стамбуле, как раз напротив того места, где стоял в 1917 году «Гебен»).

По другим сведениям, экипаж «Моржа» принял бой с гидроаэропланами и был потоплен их бомбами.

Создание и боевые действия в 1915—1917 годах первого в мире подводного заградителя «Краб», построенного по проекту М. Налетова,— поистине самобытного корабля русского военно-морского флота,— без преувеличения можно назвать эпохальным событием в истории мирового подводного кораблестроения.

«Краб» под командованием капитана 2 ранга Льва Феншоу успешно выполнял ответственные боевые задания. Известно, что в августе 1914 года в Константинополь пришли германские корабли — линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау», которые вскоре были переданы Турции и вошли в состав ее флота. Когда только что построенный и еще небоеспособный русский линейный корабль «Императрица Мария» готовился перейти из Николаева в Севастополь, необходимо было прикрыть линкор от нападения «Гебена» и «Бреслау». Тогда-то и возникла идея преградить выход этим кораблям в Черное море, скрытно выставив у Босфора минное заграждение. Эта задача была блестяще решена «Крабом». Совместно с ранее поставленными там минными полями кораблями Черноморского флота была создана серьезная преграда для прорыва опаснейших германо-турецких кораблей. При первой же попытке выхода из Босфора «Бреслау» подорвался на минах и едва не погиб. Это случилось 5 июля 1915 года. С той поры ни «Бреслау», ни «Гебен» не пытались прорваться в Черное море.

«Краб» неоднократно выполнял еще более сложные минные постановки, которые высоко оценивались командующим Черноморским флотом адмиралом А. Колчаком: «По трудности постановки, требовавшей точности путеисчисления, так как расстояние между берегом и болгарским заграждением не превышает одной мили, и при неисправности механизмов лодки считаю выполнение командиром «Краба» возложенной на него задачи, несмотря на ряд предшествующих неудач, исключительно выдающимся подвигом».

Подводные лодки русского флота, если обратиться к абсолютным цифрам потопленных кораблей и тоннажа, действовали по сравнению с германскими менее эффективно. Но ведь и задачи у них были совсем другими. А закрытые морские театры, на которые были обречены Балтийский и Черноморский флоты, ни в какое сравнение не шли с океанскими. Тем не менее, когда в 1917 году представилась возможность выйти в Атлантический океан, русские подводники не сплоховали и там.

Так, малая - прибрежного действия - подводная лодка «Святой Георгий», построенная по российскому заказу в Италии - совершила океанское плавание. Оно было первым в истории отечественного подводного флота. И какое плавание!

Дюжина моряков во главе со старшим лейтенантом Иваном Ризничем прошла на утлом подводном судне из Специи в Архангельск - через Средиземное море, Атлантику, Северный Ледовитый океан, пересекая районы боевых действий германских и английских подводных лодок, рискуя навсегда исчезнуть под водой и от вражеской торпеды, и от шальной волны осеннего шторма. Иван Иванович Ризнич благополучно привел «Святой Георгий» в Архангельск. На дворе стоял уже сентябрь 1917 года. Несмотря на блестящую оценку этого похода морским министром, несмотря на правительственные награды, судьба героя оказалась трагической. В январе 1920 года капитан 2 ранга Ризнич был расстрелян в лагере ВЧК под Холмогорами вместе с сотнями других русских офицеров.

«Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!» Этот большевистский призыв, к несчастью, претворился в жизнь.

Кровавая русская усобица надолго лишила Россию подводного флота. Почти все подводные лодки Черноморского флота, вместе с легендарным «Тюленем» ушли в Тунис, где и окончили свой путь в Бизерте. Долгие годы ржавели и балтийские «барсы» в гаванях Кронштадта и Петрограда. Большая часть их командиров оказалась за кордоном или за колючей проволокой.

Как это ни горько, но нет сегодня в России ни одного памятника героям подводникам «забытой войны»: ни Бахтину, ни Китицыну, ни Гудыме, ни Ризничу, ни Ильинскому, ни Меркушеву, ни Феншоу, ни Монастыреву… Лишь на чужбине да и то на надгробных плитах можно прочесть имена некоторых из них…

Часть командиров-первоподводников навсегда осталась в корпусах своих подводных лодок на морском дне. Время от времени дайверы находят их стальные саркофаги, нанося на карты точные координаты братских подводных могил. Так относительно недавно были обнаружены и «Морж», и «Барс», и «Гепард»... Тем не менее, российский флот помнит имена их кораблей. Сегодня атомные подводные лодки «Акула», «Святой Георгий», «Гепард», «Барс», «Волк» носят те же самые синекрестные Андреевские флаги, под которыми отважно воевали русские подводники в Первую мировую…

Петербург-Гангэ-Таллин-Севастополь

Специально для «Столетия»

– Так странно: раньше мы сюда вместе с ней приходили. А теперь приходим к ней…, – говорит Елена Маринеску, стоят у могилы матери.

Татьяна Александровна, страдая от рака, умерла 18 июня . Ей было 63 года. Теперь урна с ее прахом закопана на Богословском кладбище у могилы отца – человека, которого назвали «подводником №1». Даже спустя полвека после смерти Александр Маринеско остается самым неоднозначным Героем Советского Союза. Каково это, носить такую фамилию, «Комсомолка» спросила у внучек подводника.

КАПИТАН ДАЛЬНЕГО ПЛАВАНИЯ

О родителях знаменитого деда потомкам известно мало. Отец будущего героя Ион Маринеску был румыном, рос в детском доме. Мальчишкой-матросом на торговом судне, он подрался с напарниками и вместе с другом сбежал в Одессу . Там он изменил последнюю букву фамилии на «о» и встретил будущую супругу, крестьянку Татьяну Коваль.

– Судя по фотографиям, прадед был очень импозантным мужчиной: усы , трость, – рассказывает Елена. – Такое впечатление, что до детского дома его растили образованные родители. В Одессе прадед открыл частную ремонтную мастерскую, и это в советское время.

Вскоре на свет появился Саша. Он отучился шесть классов в трудовой школе, пошел в ученики матроса. А потом за хорошую учебу его направили в школу юнг. Окончив ее, юный матрос попал на суда Черноморского пароходства.

– Он никогда не хотел быть военным: дедушка мечтал ходить на торговых судах и стать капитаном дальнего плавания, – рассказывает Маринеску. – Ему хотелось увидеть дальние страны. Он был человеком широкого кругозора, широких взглядов.

В 1930-ом будущий подводник поступил в Одесский мореходный техникум, а после выпуска ходил помощником капитана на пароходах «Красный флот» и «Ильич». По словам родных, «военным он стал поневоле»: сначала Маринеско отправили от комсомола на спецкурсы, после которых он стал штурманом подлодки Щ-306 (в народе «Пикша») Балтфлота, потом по итогам переподготовки получил звание помощника командира Л-1, а вскоре и возглавил М-96.

– Экипаж этой подлодки стал лучшим по боевой и политической подготовке, – рассказывает Елена. – Дедушку за это повысили до капитан-лейтенанта и наградили золотыми часами.

К тому моменту Александр Иванович женился на работнице обувной фабрике Нине Карюхиной , у них родилась дочь Элеонора. Сначала служба привела Маринеско и его семью в Ленинград , потом – в Кронштадт .

«БЫЛА ВОЙНА…»

Когда началась война, Нина с Лорой уехали в эвакуацию. Подлодка Маринеску стояла в Палдиски , в Таллине , потом – в Рижском заливе.

– В ожидании задания не сидели: дедушка все время тренировал команду на погружение, – рассказывает внучка подводника. – Поэтому они достигли прекрасной формы и погружались полностью чуть ли не за 45 секунд.

В октябре 1941-го капитана Маринеско исключили из кандидатов в члены ВКП(б) за пьянство и карты, а комиссара дивизиона, который допустил это, наказали десятью годами лагерей с отсрочкой на время войны.

Зимой 1942-го подлодку повредило снарядом. Только в августе она вышла в очередной боевой поход. Дальше была неудачная атака на немецкий конвой, после которой подлодку едва не потопили свои же: Маринеско не предупредил о всплытии и не поднял флаг.

В конце 1942-го Александра Ивановича наградили орденом Ленина за высадку разведчиков для операции по захвату шифровальной машины «Энигма» в немецком штабе: хотя машины там не оказалось, команда Маринеско сработала на высоком уровне. Вскоре капитана снова приняли в кандидаты в члены ВКП(б).

Весной 1943-го Маринеско стал капитаном подлодки С-13. За поход в октябре 1944-го он получил орден Красного Знамени. Позже выяснилось, что немецкий «Зигфрид» был поврежден, но не потоплении и вскоре восстановлен.

Новый 1945 год экипаж С-13 встречал в Финляндии . До похода, который останется в истории как «атака века», было девять дней. Возможно, легендарной атаки никогда и не было бы: перед походом командующий Балтфлотом Владимир Трибуц решил отправить Маринеско под трибунал.

– Была война: может быть, завтра убьют, – объясняет Елена. – Дедушка познакомился с финкой, хозяйкой ресторана. А потом вернулся на корабль только на следующий день. Но команда вступилась: сказала, что с другим капитаном в море не выйдет.

Экипажу С-13 дали возможность искупить свою вину. 9 января Маринеско вышел в свой пятый боевой поход. За пять недель подлодка потопила лайнер «Вильгельм Густлофф » и госпитальное судно «Генерал Штойбен», а Маринеско стал «подводником №1» – рекордсменом среди советских подводников по суммарному тоннажу потопленных судов противника.

ЗА РОДИНУ, НАРОД И ЛЕНИНГРАД

30 января подлодка атаковала лайнер «Вильгельм Густлофф», на борту которого было 10 582 человека: 918 курсантов, 173 члена экипажа, 373 женщины из состава вспомогательного морского корпуса, 162 тяжелораненых и 8 956 беженцев. Торпедолов вернулся в порт из-за столкновения с камнем, так что при «Густлофф» остался лишь легкий миноносец «Леве».

Лайнер шел на малой скорости и не выполнял зигзаг: мешали винт, отремонтированный на скорую руку, волнение моря и запрет покидать глубоководный фарватер. «Леве» охранял лайнер со стороны моря. Но со стороны берега «Густлофф» был беззащитен.

Этим Маринеско и воспользовался: несколько часов погони – и в лайнер со стороны берега полетели три торпеды с надписями «За Родину», «За советский народ» и «За Ленинград».

Нагнать подлодку «Леве» не смог. По советским данным, с идущего ко дну «Густлоффа» спаслись лишь 1 239 человек. Некоторые историки свидетельствуют, что немецкая сторона не стала направлять суда на выручку, а случай с лайнером замалчивала, дабы не допустить паники.

– После «атаки века» они спаслись благодаря тому, что у них была слаженная команда, – отмечает Маринеску. – Условия были нереальными: корабли охранения, вокруг враги, Балтика вся в минах (говорили «как борщ с клецками »). Кто-то спорит, но все же это была атака по мастерству, которую даже в Америке изучают.

Несмотря на самые разные оценки того, что произошло с «Густлоффом», большинство историков сходятся в том, что лайнер представлял собой военную цель: он не был обозначен красным крестом, шел в конвое с военными судами, вез военные грузы и имел вооружение. Фактически это был вспомогательный корабль ВМС . Поэтому за смерть раненых, женщин, детей и стариков ответствен тот, кто пригласил их на борт.

– На корабле было одно гражданское население? Женщины и дети? – задается вопросом Елена. – А как же блокада?

НА БЕРЕГ БЕЗ НАГРАД

После «атаки века» С-13 продолжила поход: 10 февраля подлодка торпедировала еще один корабль. Маринеско идентифицировал его как крейсер «Эмден». Суд шло в сопровождении трех миноносцев. Спустя четыре часа погони цель была поражена двумя торпедами и отправилась ко дну.

По итогам похода Маринеско представили к званию Героя Советского Союза. И тут выяснилось, что «Эмден» стоит на ремонте на верфи, и 10 февраля он никуда не отлучался. А на дно Балтики вместо него отправилось госпитальное судно «Генерал Штойбен», с которого не смогли спастись 3 608 человек (но оно, к слову, было вооружено и перевозило, в том числе, здоровых солдат).

Разразился скандал. Ни о каком Герое уже не шло и речи. «Подводника №1» едва ли не обвинили во лжи. Шестой поход стал неудачным. В конце мая командир дивизиона рапортовал вышестоящему начальству, что Маринеско пора бы отправить на берег.

– За халатное отношение к служебным обязанностям, систематическое пьянство и бытовую распущенность командира подводной лодки С-13, капитана 3 ранга Маринеско Александра Ивановича отстранить от занимаемой должности, понизить в воинском звании до старшего лейтенанта и зачислить в распоряжение военного совета Балтийского флота, – гласил сентябрьский приказ наркома Николая Кузнецова .

В ноябре 1945-го Маринеско уволили в запас.

– Подводники его уважали, но официально и в народе у него была дурная слава как у капитана, списанного на берег и лишенного наград, – отмечает Елена.

СВЕЛИ НА ТОТ СВЕТ

После Великой Отечественной Александр Иванович встречался с супругой лишь несколько раз: семейная жизнь закончилась разводом. А вскоре подводник познакомился с Валентиной Громовой . Война оставила ее без мужа и с сыном-подростком на руках.

В 1949-ом Маринеско стал заместителем директора НИИ переливания крови. А через несколько месяцев его отправили на Колыму за «разбазаривание социалистической собственности».

– Дедушку подставил директор НИИ, потому что он не давал ему воровать: сказал, что брикеты для отопления не нужны, дедушка распределил их между работниками, – рассказывает Елена. – А потом заявил, что брикеты украли. Был суд. Народный защитник даже самоотвод сделал: не согласился с обвинением.

Подводника осудили на три года и отправили в Ванино . Выпустили через полтора, за хорошее поведение. Там Маринеско занимался такелажными работами и писал своей второй супруге трогательные письма.

Освободившись, капитан устроился на завод «Мезон», где проработал руководителем группы снабжения до конца своих дней. В 1953-ем на свет появилась Татьяна, которая была младше своего сводного брата Бориса на 15 лет.

– Мама рассказывала, что человеком дедушка был образованным и дотошным, – делится Елена. – Если она делала хотя бы одну помарку, он вырывал тетрадный лист и заставлял переписывать снова. Когда они с бабушкой не хотели, чтобы мама их понимала, то говорили по-английски. При этом у дедушки было прекрасное чувство юмора, он любил петь украинские песни.

25 ноября 1963-го Александр Иванович умер, долго и мучительно сражаясь с онкологическим заболеванием.

– Думаю, он и ушел рано потому, что еще раньше его свели на тот свет морально, – говорит подруга семьи Светлана. – Многие считали, что он по жизни был свинья и что его родные другими быть не могут.

«ВСЕ С ВАМИ ПОНЯТНО!»

Жить под фамилией «Маринеско» было непросто.

– Как-то Татьяну вызвали к директору из-за девочек, – вспоминает Светлана. – И там ей заявили: «А, ну, вы из такой семьи! Все с вами понятно». Больше Татьяна в ту школу не приходила.

Реабилитацию Маринеско в конце восьмидесятых начала учительница музыки Елена Ждан: она наткнулась на газетную заметку об «атаке века» и заметила, что она произошла как раз в день рождения ее супруга. Заинтересовалась. Стала собирать материал, познакомилась с родными экипажа. Подключила общественность и организовала Комитет по защите Маринеско.

– В 1990-ом дедушке посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, – добавляет Елена. – А в 1994-ом рядом с Богословским появился Музей подводных сил России имени Маринеско. Маму и нас звали на «Мезон», на разные мероприятия в память о дедушке. В Одессе Лора возглавила музей его памяти. Сейчас, конечно, вспоминают все реже .

«ДРУГОГО ОЩУЩЕНИЯ НЕ ЗНАЮ»

Потомки легендарного подводника – приемный сын Борис (ему сейчас 78 лет) и дочь Элеонора (ей 83) – здравствуют и сегодня.

– Дядя поступил в мореходку благодаря дедушке, – рассказывает Елена. – Сейчас он на пенсии, но раньше ходил на судах механиком.

Лора хранить фамилию известного предка не стала, как и ее единственная дочь Жанна. А вот Татьяна, хоть и не была морячкой, а трудилась то в котельной, то продавцом, то поваром, осталась Маринеско навсегда. Продолжили традицию и три ее дочери – Елена, Валентина и Александра.

– У меня фамилия оканчивается на букву «у», – объясняет Елена. – Мама говорила, что ей ошибку в паспорте сделали, когда выдавали. Потом она поменяла, но меня, новорожденную, так и записали с «у». Не меняю: на румынский лад больше нравится.

Фамилию «Маринеско» носят и все правнуки Александра Ивановича по линии Татьяны: сыновья Валентины Тимофей (8 лет) и Миша (6 месяцев), малыши Александры Анжелика (8 лет) и Костя (7 месяцев).

– Так совпало, что у моих сыновей прадедушка подводник, дедушка по мужу подводник, папа подводник, дядя подводник, – улыбается Валентина. – Все и им пророчат. Но все-таки выбирать они будут сами.

Возможно, есть родственники Александра Иванов ича и в Европе . Но найти их невозможно: «в Румынии «Маринеско» – как у нас «Иванов».

– Чувствуете ли на себе отпечаток фамилии? – спрашиваем у Елены.

– Я не знаю другого ощущения.

– Тяжело?

– Ничего тяжелого. Есть люди более известные. Кто-то обращает на это внимание, но мы – нет: для нас это обыденность.

В этот день:

Самый молодой нарком СССР

30 октября 1908 года родился Дмитрий Федорович Устинов (ум. 1984), советский политический и военный деятель, самый молодой сталинский нарком вооружения (в 32 года от роду), Маршал Советского Союза (1976).

Самый молодой нарком СССР

30 октября 1908 года родился Дмитрий Федорович Устинов (ум. 1984), советский политический и военный деятель, самый молодой сталинский нарком вооружения (в 32 года от роду), Маршал Советского Союза (1976).

Дважды Герой Социалистического Труда (1942, 1961), Герой Советского Союза (1978), министр обороны СССР (1976—1984).

Родом из Самары из рабочей семьи. В 22 года вступил добровольцем в Красную армию, уаствовал в боевых действиях с басмачами. Осенью 1929 года стал студентом механического факультета Иваново-Вознесенского политехнического института. Работал секретарём комсомольской организации, являлся членом партийного бюро института. Затем перешел в

Ленинградский военно-механический институт, который закончил в 1934 году. C 1934 года — инженер, начальник бюро эксплуатации и опытных работ в Ленинградском артиллерийском научно-исследовательском морском институте. С 1937 года — инженер-конструктор, заместитель главного конструктора, директор Ленинградского завода «Большевик». С 9 июня 1941 года по 14 декабря 1957 года — нарком вооружения СССР, министр вооружения СССР, министр оборонной промышленности СССР. 14 декабря 1957 года — 13 марта 1963 года — заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам. За подготовку первого полёта человека в космос (Ю. А. Гагарин, 12 апреля 1961 года) удостоен звания Героя Социалистического Труда. 13 марта 1963 года — 26 марта 1965 года — первый заместитель председателя Совета министров СССР, председатель Высшего Совета народного хозяйства СССР. 26 марта 1965 года — 26 октября 1976 года — секретарь ЦК КПСС по оборонным вопросам. 29 апреля 1976 года — 20 декабря 1984 года — министр обороны СССР. Среди членов Политбюро 1970—1980-х гг. отличался тем, что спал по 4—4,5 часа. Был исключительно энергичен, предприимчив, очень быстро решал задачи управления и руководства предприятиями.

Д. Ф. Устинов, простудившись во время учений новой боевой техники, умер 20 декабря 1984 года от скоротечного тяжёлого воспаления лёгких. Генерал-лейтенант Иван Устинов (однофамилец) вспоминал: "На последнем учении, после которого его на самолете отправили больным, мы сидели в его резиденции с 9 до 3 утра. Он всем интересовался - и делами, и в персональном плане... В конце концов я ему напомнил: "Дмитрий Федорович, пора и отдохнуть, ведь по плану в 9 часов утра начало учения". - "Иван Лаврентьевич, не беспокойтесь я сталинской закалки". Да вот видите..."

Похоронен на Красной площади (кремирован, урна с прахом замурована в Кремлёвскую стену).

Первая оборона Севастополя 1941 года

30 октября 1941 года начался первый штурм Севастополя фашистскими полчищами.

Крым имел стратегическое значение, как один из путей к нефтеносным районам Кавказа (через Керченский пролив и Тамань). Кроме того, Крым был важен как база для авиации. С потерей Крыма советская авиация лишилась бы возможности налётов на нефтепромыслы Румынии, а немцы смогли бы наносить удары по целям на Кавказе.

Севастопольский оборонительный район (СОР) к началу Великой Отечественной войны был одним из самых укреплённых мест в мире. Сооружения СОР включали десятки укреплённых орудийных позиций, минные поля и др. В систему обороны входили также две так называемые «бронебашенные батареи» (ББ), или форты, вооружённые артиллерией крупного калибра. Форты ББ-30 (командир — Г. А. Александер) и ББ-35 (командир — А. Я. Лещенко) были вооружены орудиями калибра 305 мм.

В советской историографии первым штурмом Севастополя принято считать попытки немецких войск с ходу захватить город в течение 30 октября — 21 ноября 1941 года. С 30 октября по 11 ноября велись бои на дальних подступах к Севастополю, со 2 ноября начались атаки внешнего рубежа обороны крепости. Сухопутных частей в городе не оставалось, защита осуществлялась силами морской пехоты Черноморского флота, береговыми батареями, отдельными (учебными, артиллерийскими, зенитными) подразделениями при огневой поддержке кораблей. Советская группировка насчитывала вначале около 20 тысяч человек.

В конце октября Ставка ВГК решила усилить гарнизон Севастополя силами Приморской армии (командующий — генерал-майор И. Е. Петров), до тех пор защищавшей Одессу. 16 октября оборона Одессы была прекращена и Приморская армия была морем переброшена в Севастополь. Силы подкрепления составили до 36 тысяч человек, около 500 орудий, 20 тысяч тонн боеприпасов, танки и другие виды вооружений и материалов. Таким образом, к середине ноября гарнизон Севастополя насчитывал, — по советским данным, — около 50-55 тысяч человек. 9—10 ноября вермахту удалось полностью окружить крепость с суши, однако в течение ноября к своим пробивались силы арьергарда, в частности, части 184-й стрелковой дивизии НКВД, прикрывавшей отход 51-й армии.

11 ноября с подходом основной группировки 11-й армии вермахта завязались бои по всему периметру. В течение 10 дней наступавшим удалось незначительно вклиниться в передовую полосу обороны после чего в сражении наступила пауза.

30 октября 1961 года СССР произвёл взрыв самой мощной бомбы в мировой истории: 58-мегатонная водородная бомба («Царь-бомба») была испытана на полигоне на острове Новая Земля.

30 октября 1961 года СССР произвёл взрыв самой мощной бомбы в мировой истории: 58-мегатонная водородная бомба («Царь-бомба») была испытана на полигоне на острове Новая Земля.

Она была разработана в 1954—1961 годах группой физиков-ядерщиков под руководством академика Игоря Курчатова.

Бомбардировщик Ту-95В с "Царь- бомбой" на борту, пилотируемый экипажем в составе: командир корабля А. Е. Дурновцев, штурман И. Н. Клещ, бортинженер В. Я. Бруй, вылетел с аэродрома Оленья и взял курс на Новую Землю. В испытаниях участвовал также самолёт-лаборатория Ту-16А. Через 2 часа после вылета бомба была сброшена с высоты 10 500 метров на парашютной системе по условной цели в пределах ядерного полигона «Сухой Нос». Подрыв бомбы был осуществлён барометрически через 188 секунд после сброса на высоте 4200 м над уровнем моря (4000 м над целью). Самолёт-носитель успел улететь на расстояние 39 километров, а самолёт-лаборатория — на 53,5 километра. Огненный шар взрыва достиг радиуса примерно 4,6 километра. Теоретически он мог бы вырасти до поверхности земли, однако этому воспрепятствовала отражённая ударная волна, подмявшая и отбросившая шар от земли. Световое излучение потенциально могло вызывать ожоги третьей степени на расстоянии до 100 километров. Ионизация атмосферы стала причиной помех радиосвязи даже в сотнях километров от полигона в течение около 40 минут. Ощутимая сейсмическая волна, возникшая в результате взрыва, три раза обогнула земной шар. Свидетели почувствовали удар и смогли описать взрыв на расстоянии тысячи километров от его центра. Ядерный гриб взрыва поднялся на высоту 67 километров; диаметр его двухъярусной «шляпки» достиг (у верхнего яруса) 95 километров. Звуковая волна, порождённая взрывом, докатилась до острова Диксон на расстоянии около 800 километров. Однако о каких-либо разрушениях или повреждениях сооружений даже в расположенных гораздо ближе (280 км) к полигону посёлке городского типа Амдерма и посёлке Белушья Губа не сообщалось.

Основной целью, которая ставилась и достигнута этим испытанием, была демонстрация владения Советским Союзом неограниченным по мощности оружием массового поражения — тротиловый эквивалент наиболее мощной термоядерной бомбы из числа испытанных к тому моменту в США был почти вчетверо меньше, чем у АН602. Крайне важным научным результатом стала экспериментальная проверка принципов расчёта и конструирования термоядерных зарядов многоступенчатого типа. Было экспериментально доказано, что максимальная мощность термоядерного заряда, в принципе, не ограничена ничем.

Интересно, что тогда еще любивший советскую власть академик А. Д. Сахаров (впоследствии проамериканский диссидент) предложил проект по тайному размещению нескольких десятков сверхмощных ядерных боеголовок мощностью от 200 или даже 500 мегатонн вдоль американских морских границ, что, по мнению учёного, позволило бы отрезвить неоконсервативные круги политической элиты США, не втягиваясь в разорительную гонку вооружений. В случае нападения США на СССР можно было затопить береговые города Америки — с помощью искусственного цунами. Гигантская волна высотой более 300 м приходит со стороны Атлантики и обрушивается на Нью-Йорк, Филадельфию, Вашингтон, Аннаполис. Волна достигает крыш небоскребов. Друга волна накрывает западное побережье в районе Чарльстона. Еще две волны обрушиваются на Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Всего одной волны хватает, чтобы на побережье Мексиканского залива смыло низко расположенный Хьюстон, Новый Орлеан, Пенсаколу.

К сожалению, Хрущев отклонил этот проект . Подобную идею сегодня вынашивает академик Игорь Острецов: уничтожение США с помощью направленного взрыва, вызывающего гигантскую волну в заданном направлении.

30 октября 1967 года впервые в истории человечества в космосе была произведена автоматическая стыковка космических кораблей. Это были аппараты серии «Космос» - «Космос-186» и «Космос-188», являвшиеся прототипами космического корабля «Союз».

Первая космическая стыковка кораблей

30 октября 1967 года впервые в истории человечества в космосе была произведена автоматическая стыковка космических кораблей. Это были аппараты серии «Космос» - «Космос-186» и «Космос-188», являвшиеся прототипами космического корабля «Союз».

Первым был запущен «Космос-186». Он являлся «активным» кораблём, то есть он должен был найти с помощью радиолокационной антенны «пассивный» корабль «Космос-188», сблизиться и пристыковаться.

30 октября 1967 года во время пролёта корабля «Космос-186» над космодромом был запущен «Космос-188» в той же плоскости орбиты, но с опережением на 24 км. Для осуществления стыковки необходима высокая точность вывода на орбиту, так как автоматическая система стыковки может работать только до определённой величины расстояния между кораблями. Расстояние в 24 км не превышало этого предела. Командой из центра управления были активированы системы ориентации, системы автоматического управления и счётно-решающие устройства. После обнаружения «пассивного» корабля «Космос-186» стал корректировать свою орбиту в вертикальной и горизонтальной плоскостях, приближаясь к «Космосу-188» на скорости 90 км/ч. Когда расстояние между кораблями составило 300 м, отключился главный двигатель, и начали свою работу двигатели малой тяги. Последний этап стыковки называется причаливанием. Во время причаливания скорость сближения кораблей составила 0,5—1 м/с. Затем произошла сама стыковка: штанга стыковочного узла «Космоса-186» попала в конусообразный захват «Космоса-188». Состыкованными корабли летали 3,5 часа, совершив около 2 витков вокруг Земли. Затем по команде с Земли они расстыковались и последовательно приземлились: сначала «Космос-186», потом «Космос-188».

Обмен информацией

Если у вас есть информация о каком-либо событии, соответствующем тематике нашего сайта, и вы хотите, чтобы мы её опубликовали, можете воспользоваться специальной формой:

Мощный пиар созданный Александру Ивановичу Маринеско с «атакой века» , а ведь прав оказался я. Ну вот вчера было 75 лет с момента одного из важнейших событий в Великой Отечественной войне, в частности в войне на море которую вел наш флот. И никто и не вспомнил о нем. Любопытно, что каждое 30 января инет взрывается постами об «атаке века», а 10 августа всегда тишина. Стоит отметить, что Мирослав Морозов справедливо назвал этого человека, который отличился в тот августовский день 1941-го - забытым героем. Никто о нем не вспоминает.

Николай Иванович Петров

Николай Иванович Петров. Командир Щ-307. Советский подводник, который первым в Великой Отечественной войне открыл счет потопленным вражеским кораблям.

Из «Вишневский В.В. «Лодка („Треска“) 307». Беседа с командиром. Черновой автограф:

..10-го в 22.18 опять обнаружили подводную лодку в перископ на дистанции в 5 кабельтовых на курсовом углу 130 гр. левого борта. Похожа на нашу подводную лодку типа"С«. Я посмотрел, комиссар, и решили: «Нет, не наша! Рубка не наша. Носовое орудие далеко вынесено. Может быть финская...». По справочнику проверили: нет - типа «U-41», немецкая. Атаковать! Лодка показала корму, полное надводное положение. Я оставил над поверхностью только один перископ. Вижу, что она показывает мне левый борт, идет медленно. Дистанция - кабельтов 6. У меня - боевая тревога, все на товсь. «Боевая тревога! Торпедная атака!». Задраили переборки. В 22.10 10 августа - залп из 2 торпед из кормовых аппаратов. В перископ я видел носовую пушку немца. «Пли!». Стреляли беспузырно и в отсек приняли 1 тонну воды. Я не видел следа торпед. Через 35 секунд услышали глухой удар. Всплыли через 1 минуту, а немецкой подлодки нет. Погрузиться так быстро ей было нельзя. Большое возмущение воды, темное пятно (масло, соляр). Считаю, что потопил подводную лодку противника - один удар, одна торпеда«.

Цитата по РГАЛИ ф. 1038, оп. 1,д. 1553, л. 1-2 (документ опубликован в сборнике документов «Судьба забытого героя» в журнале Флотомастер № 1. 2007. составители М.Э. Морозов, К.Б. Стрельбицкий)

Щ-307

Впрочем для Петрова эта победа могла обернуться трагедией:

«По прибытию в Таллин, благодаря доносу комиссара, его обвинили в уничтожении нашей подлодки С-11, которая на самом деле погибла восеммью днями раньше атаки Щ-307 и совсем в другом районе. Истина быстро восстановилась, и Петрова даже представили к правительственной награде» Цитата по М. Морозов К. Кулагин. «Щуки» Легенда советского подводного флота. С. 76-77

«28-30 августа субмарина в составе 1-го конвоя принимала участие в прорыве кораблей КБФ из Таллина в Кронштад, огнем своих 45-мм пушек защищала суда от налетов немецких самолетов. Сама субмарина подверглась нескольким атакам, вблизи нее разорвалось не менее десятка авиабомб, но она так и не погрузилась. При этом было спасено 8 человек с потопленных судов. После всех вышеописанных событий у Петрова произошел нервный срыв, усугубленный употреблением алкоголя. Его кульминация пришлась на 17 сентября, когда после очередного возлияния командир заявил: „Пойдем в Ленинград, расстреляем весь боезапас по фашистам, взорвем лодку, а сами пойдем на баррикады“. Его успокоили, уложили спать, но юдительный комиссар успел доложить » куда следует«. Цитата по М. Морозов К. Кулагин. «Щуки» Легенда совесткого подводного флота. С. 77

Выдержка из "Решения Военного Совета Краснознаменного Балтийского Флота № 0089 28 сентбря 1941 года: «....Бывшие командир бригады Капитана 1 ранга т. Египко и Военком Бригадный комисал т. Обушенко [так в документе. На самом деле фамилия комиссара - Обушенков - Прим. сост.] вместо активизации боевых действий, широкого использования подводных лодок в настоящих условиях войны на театре и решительной борьбы с носителями упаднических и пораженческих настроений, попустительствовали им и либерально относились к открытым высказываниям о боязни идти в море, не принимали мер к критикующим приказы вышестоящего командования, проходили мимо фактов пьянства и разложения отдельных командиров (Капитан-лейтенант Петров и ст. лейтенант Гладилин) [В черновике документа данная фраза первоначально звучала, как «Среди личного состава бригады процветает пьянство. Тон пьянству задают командиры (Старший лейтенант Гладилин и капитан-лейтенант Петров)]

Военный Совет КБФ постановляет:

6) Командиров ПЛПЛ „М“ 102 - старшего лейтенанта Гладилина, „Щ“ 307 - капитан-лейтенант Петрова за упаднические и пораженческие настроения, критиканство действий вышестоящего командования и пьянство - снять с занимаемых должностей и отдать под суд Военного Трибунала» Цитата по АО ЦВМАб ф. 29, д. 38536, л. 85-89 (документ опубликован в сборнике документов «Судьба забытого героя» в журнале Флотомастер № 1. 2007. составители М.Э. Морозов, К.Б. Стрельбицкий)

Но командир БПЛ КБФ капитан 2-го ранга Трипольский и военный комиссар БПЛ КБФ Майоров решили подать ходотайство за Гладилина и Петрова в Военный Совет КБФ командующему КБФ вице-адмиралу Трибуцу:

«Вашим решением от 28-го сентября 1941 года отстраняются от должностей и отдаются под суд Военного трибунала КБФ командиры подводных лодок Щ-307 капитан-лейтенант Петров и М-102 страший лейтенант Гладилин. Ходотайствую о изменении Вашего решения и прошу Вас наказать командиров в дисциплинарном порядке вплоть до понижения в звании. Командир лодки Щ-307 капитан-лейтенант Петров за уничтожение фашисткой подлодки типа У-41 в районе Ристн представлен к правительственной награде, что в порядке наказания можно отменить» Цитата по АО ЦВМАб ф. 18, д. 7370, л. 193 (документ опубликован в сборнике документов «Судьба забытого героя» в журнале Флотомастер № 1. 2007. составители М.Э. Морозов, К.Б. Стрельбицкий)

Но это не помогло и в начале октября Петров был осужден и приговорен к 10 года исправительно-трудовых лагерей.

Выдержка из письма двоюродного брата командира Щ-307 капитана 1-го ранга запаса С.П. Петрова писателю С. С. Смирнову (датировано по почтовому штемпелю: Ростов-на Дону, 24.07.1966.):

«После перехода из Либавы в Кронштадт лодка долго стояла у пирса в бездействии. Уже одно это действовало на психику Николая. А тут еще водка которая была разрешена на кораблях, подлила масла в огонь. Вообще-то брат не питал пристрастия к алкогольным напиткам, но в этой обстановке он перестал пренебрегать ими. И вот, однажды, когда часть экипажа, в том числе и часть офицеров и комиссар были на берегу (в увольнении), он, будучи в нетрезвом виде, собрал остальную часть экипажа и произнес перед ними речь, примерно такого содержания: «Родина требует от нас подвигов, бить фашистов, где бы они не были, искать их и уничтожать, а мы стоим здесь и ждем, когда на нас сбросят бомбы и потопят».

Как я уже сказал, подчиненные его очень любили, все поддержали его, и он приказал готовить лодку к боевому выходу. Дежурный боцман, понимая, что делается что-то не то, послал людей на берег за командой. К моменту отхода лодки вернулись на корабль офицеры и комиссар, который, поговорив с Николаем, дал команду «Отбой» и увел его вниз. Собственно, в этом и заключалось все преступление моего брата. Это проступок, заслуживающий строгого дисциплинарного взыскания. Тем более, что лодку-то без разрешения Штаба флота никто за боны не выпустил бы. Но кому, что именно и в каких выражениях доложил об этом комиссар, я не знаю. Через несколько дней лодка перешла в Ленинград, и там однажды на плавбазу поднялись двое людей в штатском, спросили где каюта Н.И. Петрова., зашли в нее и вышли оттуда вместе с ним. Больше его никто из команды не видел. Экипаду было обьявлено, что их командир осужден на 10 лет заключения. Несколько лет назад я разговаривал с одним офицером запаса - Капитаном 2 ранга Дорониным (брата киноартиста). Он утверждал, что сидел в это время в одной камере с Николаем (не знаю за что), Николай был бодр, всех утешал, считая свой арест, как и многих других, ошибкой, говорил, что не могут их здесь долго держать, когда враг под стенами города и т.д. И только, тогда, когда ему объявили приговор, он замкнулся. Будучи глубоко оскорблен и тайно убежден в своей невиновности, Николай не найдя другого выхода, отказался от пищи и умер от голода. Кстати, эта скорпионовская черта характерна для рода Петровых. Наш общий дядя, будучи несправедливо заключен в тюрьму в 1918 г., объявил голодовку и умер от голода. Николай повторил это«. Цитата по РГАЛИ, ф. 2528, оп. 1, д. 575, л. 36-40 (документ опубликован в сборнике документов «Судьба забытого героя» в журнале Флотомастер № 1. 2007. составители М.Э. Морозов, К.Б. Стрельбицкий)

Так трагично закончилась жизнь героя-подводника Николая Ивановича Петрова. После войны стало ясно, что жертвой торпед Щ-307 стала немецкая подводная лодка типа IID U 144 капитан-лейтенанта Герта фон Мительштадта, которая 23 июня 1941 г. потопила советскую «малютку» М-78. Поэтому получается, что Петров не просто открыл боевой счет советских подводников в ВОВ, но и отомстил врагу за гибель своих товарищей, положив начало всем успешным атакам наших подводных лодок в войне. Ведь М-78 стала первой подлодкой погибшей в Великой Отечественной Войне. Петров востребовал с врага за её гибель в полной мере. Не забывайте этого!

Рубка «Щ-307» в парке Победы на Поклонной горе. Москва. Фото Евг. Чирва. сентябрь 2008 года:

Щ-307